Для Драко Малфоя наступил седьмой год обучения в Хогвартсе. Стройный светловолосый слизеринец был, несомненно, красивейшим студентом школы, привлекая к себе внимание практически всех студентов. Учащиеся старших курсов устраивали бы конкурсы красоты перед ледяным взором Драко, дабы привлечь к себе внимание своего ангела и стать постоянной пассией оного, если бы не одно но... Он был настолько Малфоем, насколько это было возможно. Подлый, циничный и беспринципный юноша отталкивал от себя каждого осмелившегося заговорить с ним.

Еще год назад влюбленные в Драко студенты утешались в объятиях любвеобильного Симуса Финнигана или знаменитого Гарри Поттера, который оказался очень даже похожим на Драко, когда полностью поседел во время последней битвы с Волдемортом. Но на седьмом курсе Симус уехал по обмену в Бобатон, а заменивший его француз оказался совсем непохожим на юного слизеринца.

Конечно, оставался Гарри, но его похитили оставшиеся в живых Пожиратели Смерти через две недели после начала учебного года. Конечно же, великого Мальчика-Который-Выжил вскоре вернули. Но трех дней, проведенных в компании нескольких Пожирателей, хватило для того, чтобы Гарри не только испуганно вздрагивал от слов "перепихнуться" или "заняться сексом", но и перестал заниматься оным вообще.

Поэтому уже через пару месяцев после начала учебного года за Драко ходили толпы поклонников, пожирающих своего возлюбленного плотоядными взглядами с безопасного расстояния. Да и Драко уже не мог сдерживаться, тем более что, как оказалось, за пределами школы слизеринец вел весьма активную половую жизнь, уже в шестнадцать лет став одним из постоянных клиентов довольно знаменитого борделя на Дрянн-Аллее. После двух месяцев воздержания несчастный слизеринец стал нервным и раздражительным, а к концу третьего месяца Драко снизошел до того, чтобы завести себе подружку.

Счастливицей стала Блез Забини, но вместе с Драко она пробыла ровно неделю, по истечении которой попала в больничное крыло - кто-то из влюбленных облил красавицу гноем бобонтюбера.

И, хотя мадам Помфри вернула Блез и красивое личико, и ровную, идеально гладкую кожу, слизеринка порвала с Драко Малфоем, заявив, что "не согласна терпеть все эти издевательства ради того, чтобы периодически трахаться с последним ублюдком школы".

Драко, выслушав свою пассию, просто повернулся и ушел, небрежно бросив: "Не очень-то и хотелось, Би. Все равно минет ты делать не умеешь". Блез открыла рот, чтобы сказать что-то воистину слизеринское, но Драко в палате уже не было.

Впрочем, все это не имеет никакого отношения к нашей истории, ведь в ней рассказ пойдет о нападениях банши на Хогвартс, а не о постельных похождениях юного Малфоя, не так ли?

***

Последний курс, как думал Гарри Поттер, должен был стать одним из спокойнейших годов обучения в школе. Волдеморта он победил еще на пятом курсе, на шестом курсе его преследовали многочисленные кошмары последней битвы и еще более многочисленные поклонники Драко Малфоя. Но кошмарные сны становились все реже и реже, пока практически не прекратились на летних каникулах, а в поклонниках, пусть и чужих, были определенные плюсы в виде длинных ног или упругой задницы. И теперь седой мальчишка со взглядом старого воина надеялся провести спокойный и приятный год.

Но через две недели его похитили оставшиеся в живых Пожиратели Смерти. И пока директор Хогвартса и мировое сообщество колдунов искали Мальчика-Который-Выжил, его пытали в подземельях какого-то древнего шотландского замка. После этих трех дней, показавшихся вечностью, Гарри перестал надеяться на спокойную жизнь и решил, что если ему и суждено до конца жизни попадать в различные переделки, то будет лучше, если он станет одиночкой. Сымитировав полную импотенцию, юноша отогнал от себя всех обожателей, после рассорился с Дином, оставшись в одиночестве.

С Гермионой он общался мало, точно так же, как и с семьей Уизли - они так и не смогли простить Гарри того, что Чарли, Рон и оба близнеца погибли, спасая его. И, хотя они твердили, что он ни в чем не виноват, Гарри чувствовал на себе их косые взгляды и тихие перешептывания.

Чоу в прошлом году переехала в Китай, к своей семье, Сириуса отдали дементорам незадолго до последней битвы, Симус уехал во Францию, с Невиллом он никогда не общался достаточно близко. А его извечный враг, Драко Малфой, перестал оскорблять его, обеспокоенный решением своих сексуальных проблем. Так что Гарри снова остался один, как он и хотел.

После похищения его снова начали мучить кошмары, и рядом снова не было никого, чтобы помочь ему.

Спустя пару недель постоянных ночных ужасов, Гарри свалился от усталости на уроке Зельеделия, за что и лишился двух сотен баллов. После этой значительной потери, юноша решил научиться готовить Зелье Беспамятства, чтобы нормально спать по ночам.

Выпросив у Гермионы, ставшей старостой школы, разрешение на проведение опытов в одной из пустующих комнат гостиной Гриффиндора (во время последней битвы погибло так много старшекурсников, что шестой и седьмой курсы жили теперь в одних спальнях), Гарри засел за учебники Зельеделия, повторяя, зазубривая, перечитывая материал, начиная с первых курсов, так как приготовление Зелья Беспамятства требовало безукоризненного знания основ.

Потратив больше трех недель на повторение, Гарри приступил к изучению непосредственно процесса приготовления и ингредиентов, подходя к приготовлению зелья с нетипичной для гриффиндорцев основательностью и последовательностью. И это дало свои результаты - к концу второго месяца учебного года Гарри досконально изучил состав, способ приготовления и особенности применения зелья, заодно улучшив свои познания в Зельеделии настолько, что умудрился получить у Снейпа несколько баллов для Гриффиндора.

Но кошмары все еще продолжлаи мучать его и обмороки юноши на уроках перестали быть редкостью, что раздражало не только профессоров, но и самого юношу, которого снова начал терзать комплекс неполноценности.

Именно этот комплекс, а также успехи в Зельеделии и типичная гриффиндорская безрассудная храбрость привели к тому, что в середине декабря Гарри забрался к себе в постель с кубком, полным дымящимся темно-бордовым варевом. Вид зелья полностью совпадал с описанием в учебнике, поэтому Гарри решился принять его перед сном. Как это ни странно, но зелье подействовало, и юноша моментально погрузился в блаженное забытье, без снов и видений.

Впрочем, к нашему рассказу о нападениях банши на Хогвартс все это не имеет никакого отношения, разве не так?

***

Было три часа ночи шестнадцатого декабря, когда тишину, царившую в коридорах школы, разорвал высокий пронзительный крик. Усиленный эхом коридоров, он проникал во все закоулки и комнаты Хогвартса, вырывая студентов и преподавателей из сладкого сна.

Ошеломленные колдуны садились в своих постелях и тут же зажимали уши руками, стремясь хоть как-то заглушить пронзительный визг. Тональность вопля изменилась - к звуку прибавились более хриплые ноты. Крик становился все ниже и ниже, оставаясь, однако, все таким же пронзительным. Вскоре с самых высоких нот звук перешел на самые низкие, превратившись в низкое рычание, от которого задрожали стекла окон. Испуганные юные волшебники и их учителя, зажав уши, вторили этому крику. Вдруг крик, замерев на самой низкой ноте, оборвался, оставив после себя гуляющее по замку эхо и тихие стоны оглушенных студентов.

Перепуганные студенты младших курсов окружили старост, широко раскрытыми глазами смотря на старших товарищей, которые были напуганы не меньше своих подопечных. Студенты старших курсов, наспех накидывая мантии, бежали к своим деканам, собираясь задать множество вопросов, на которые никто не мог дать ответа. А ошеломленные преподаватели, быстро одеваясь, шли в учительскую, куда уже спешил директор школы, точно также напуганный неизвестной угрозой, как и самый младший студент. Хогвартс охватила паника.

Гарри Поттер откинул непослушную прядь волос со лба и, поправив белоснежный воротничок, выглядывавший из-под ворота черной мантии, пошел к кабинету директора. Он ненавидел Северуса Снейпа, занявшего место директора после смерти Дамблдора в последней битве, но не мог не признать, что ненавистный мастер зелий идеально подошел на место погибшего Альбуса.

Поворачивая к знакомой горгулье, он столкнулся со Снейпом, бежавшим навстречу Гарри.

- Десять очков с Гриффиндора. За мной, Поттер, - бросил Снейп, поворачивая к учительской.

Гарри поспешил за ним, понимая, что профессор не стал бы спешить из-за чего-то пустячного. Полы двух черных плащей одинаково взметнулись, подняв по облачку пыли с пола коридора, две пары ботинок одинаково быстро отстучали несложный ритм по каменному полу, две одинаковые бледные руки с длинными тонкими пальцами толкнули дверь учительской.

Преподаватели, уже собравшиеся в комнате, испуганно обернулись на стук распахнувшейся двери. На пороге в вихре взметнувшихся плащей стояли Северус Снейп и Гарри Поттер - одинаково высокие, стройные, с непроницаемыми масками на лицах. Только в глазах у обоих мерцало беспокойство.

- Что это было, Северус? - спросила директора обеспокоенная Минерва МакГонагалл, так и оставшаяся заместителем.

Ее вопрос повторил малютка Флитвик, испуганно уставившись на Снейпа. В силу возраста и ситуации старые лектора не обратили внимания на то, какой эффект произвело появление этих двух мужчин.

Ветерок от распахнутой двери смешал их пряди волос, и теперь Трелани пыталась скрыть краску на щеках, появившуюся от представленной ею картины: два прекрасных обнаженных тела, переплетенных в любовной страсти, блестящих от пота, слез и спермы. Смешавшиеся длинные волосы двух любовников - белоснежные пряди, переплетенные с волосами цвета вороного крыла.

Профессор Вектор безуспешно пыталась отвести взгляд от распахнувшегося воротничка Снейпа, открывшего белоснежную шею мастера и часть безволосой груди. А мадам Хуч, мельком взглянув на тонкие изящные пальцы юного гриффиндорца, не смогла отвести взгляд, представляя какое наслаждение могут доставить мягкие прикосновения этих пальцев к телу.

Впрочем, порнографические картины, рождающиеся больным воображением преподавательского состава Хогвартса, не имеют никакого отношения к нашей истории о банши, так ведь?

***

- Я не знаю, Минерва, - сказал Снейп, входя в учительскую.

Профессора вздрогнули, поняв, что задумались немного не о том. Гарри последовал за Снейпом, проходя в комнату.

- Это была банши, - тихо сказал он, присаживаясь на край стола в углу учительской.

Мадам Хуч тихонько вздрогнула. Не то, чтобы она боялась банши, просто у нее было несколько воспоминаний, связанных с ловцами-семикурсниками на столах.

МакГонагалл пристально посмотрела на Гарри:

- А почему вы вне спальни, мистер Поттер? - строго спросила она. По ее мнению, мальчишка и так нарушил слишком много правил. И, хотя, бесспорно, его заслуга перед волшебным миром неоценима, не стоило давать ему привилегий.

Гарри беспомощно взглянул на Снейпа. Снейп придал лицу бесстрастное выражение, стараясь скрыть смущение. Определенно, беспомощно-испуганный взгляд изумрудных глаз из-под седой челки наводил его на мысли, которые не должны бы появляться в голове профессора относительно своего ученика.

- Я привел его, Минерва, - ответил Снейп. "Поттер проявил незаурядные способности зельедела в этом году, почему бы и не сделать ему маленькую поблажку?", - мелькнуло в голове у профессора.

- Но почему? - упрямо спросила заместитель директора. Снейп заколебался. "А черт знает почему? Захотелось, вот и привел", - раздраженно подумал он. Но вида не подал.

- Потому что он знает, - заявил он.

Гарри снова уставился на него, на этот раз потрясенно. Снейп сглотнул. Он так привык к ненависти в этих зеленых глазах, что другое выражение взгляда Гарри пробуждало в нем нездоровые, на его взгляд, ассоциации. Хуч, пристально наблюдавшая за Гарри и Снейпом, покраснела, поняв, какие мысли вспыхивают сейчас в мозгу директора.

- Он знает, кто это, - сказал Снейп.

- Банши, - повторил Гарри, сосредоточенно изучая свои ногти и думая о том, что это со Снейпом. Или он всегда по ночам такой добрый? "Надо проверить", - подумал Гарри. И тут же ужаснулся, поняв второй смысл своей мысли.

- Мы слышали, Поттер, - резко заявила МакГонагалл, заметив плотоядные взгляды Хуч, которые она регулярно бросала на гриффиндорца, удобно устроившегося на столе. - И слезьте сейчас же со стола. Пять баллов с Гриффиндора, - Гарри послушно слез со стола.

- Вы свободны, мистер Поттер, - сказал Снейп. Резкий тон МакГонагалл покоробил его. Он почему-то вспомнил, как тащил истерзанное пытками тело Гарри из шотландского поместья, его беспомощность, вспомнил, как сидел у его кровати, готовя необходимые зелья. За три дня Пожиратели Смерти умудрились истерзать мальчишку так, что казалось, будто он провел в казематах по меньшей мере несколько лет. "Он слишком много пережил, чтобы обращаться с ним, как со всеми", - подумал Снейп и тут же ужаснулся своей мысли.

- Извините, - сказал Гарри и пошел к двери.

- И пять баллов за информацию, - добавил Снейп.

Гарри бросил на него благодарный взгляд и вышел. Снейп устало закрыл глаза. Благодарность изумрудного взгляда вызвала очередной приступ активности воображения, что попросту напугало его. Открыв глаза, он посмотрел на часы. Четыре утра.

- Предлагаю обсудить нападение банши на сегодняшнем утреннем совете. В десять утра в учительской. А сейчас всем спать, - он повернулся и вышел из учительской, стараясь не обращать внимания на возмущение МакГонагалл и недоумение Флитвика.

Это было первое нападение.

***

В десять часов начался совет преподавателей, мирное течение которого было нарушено ворвавшимся в учительскую Поттером. Разметавшиеся по черной мантии белоснежные волосы и вихрь черного плаща, взметнувшегося вокруг юноши, заставили львиную долю преподавателей закрыть глаза и нервно сглотнуть, испугавшись не совсем неожиданных мыслей.

- Минус пять баллов, Поттер, - заявила МакГонагалл, раздраженная тем, что несносный мальчишка прервал ее пламенную речь об отмене экзаменов и введении чрезвычайного положения в школе.

Впрочем, остальные профессора были лишь довольны появлением Гарри, который был, несомненно, боле достойным объектом внимания, нежели паникерша МакГонагалл. А гриффиндорец, не обратив внимания на такую мелочь, как заявление своего декана, взволнованно обратился к самому директору:

- Профессор Снейп, Ханна Аббот…

Снейп приоткрыл один глаз и нервно выдохнул. Взволнованный взгляд невинно чистых зеленых глаз с капельками испуга в глубине... Мерлин, как же ему хотелось зарыться лицом в эти белоснежные волосы и вдохнуть их запах, как хотелось касаться этого восхитительного тела, испещренного тонкими шрамами и грубыми рубцами от проклятий и пыток. Поцеловать каждый миллиметр его тела, доставить ему неизведанное прежде удовольствие, взять его всего и отдать ему себя. Профессор с трудом обуздал свое воображение и зло уставился на виновника (а также и главного героя) своих видений.

- Что "Ханна Аббот", Поттер? - резко спросил он.

- Она хочет поговорить с вами, сэр, - ответил Гарри, пропуская вперед стройную семикурсницу Хаффлпаффа. Ханна Аббот вошла в учительскую и посмотрела на директора полными слез карими глазами.

- Я хотела бы поговорить с Вами наедине, директор, - тихо произнесла девушка. - Пожалуйста, - отчаянно добавила она, видя, как Снейп саркастично поднял бровь и криво улыбнулся, подняв левый уголок рта.

Снейп поднял вторую бровь и изогнул второй уголок рта в неком подобии улыбки:

- Конечно, мисс. Уважаемые профессора, не могли бы вы выйти? - вежливо попросил он.

Он понимал, что он не имеет никакого права выгонять преподавателей из учительской, но ему было так лень подниматься в свой кабинет, до которого еще надо было еще и дойти, что он решил снизойти до вежливой просьбы.

Преподаватели понимающе закивали и, шаркая отодвигаемыми стульями, двинулись к выходу. В учительской остался Снейп, Ханна, Гарри и некий Джеймс Тичер, уставившийся на ноги девушки, едва прикрытые одеждой.

Ханна медленно сняла одетую на нее тонкую ночнушку, обнажая белое, словно выточенное из мрамора тело, окутанное легкой золотистой дымкой. Приблизившись к Джеймсу, она страстно поцеловала его, сев ему на колени. Джеймс ответил на ее поцелуй, осознавая вдруг, как любит эту восхитительную красавицу. Обняв ее, он крепко прижал ее к себе и продолжил неторопливо изучать ее рот и губы плавными движениями своего языка. Проведя ладонями по молодому телу, Джеймс остановился на груди девушки. Обхватив ладонями маленькие упругие груди, он провел большими пальцами по темно-коричневым соскам и, оторвавшись от губ девушки, обхватил один из них губами, облизывая его. Ханна довольно мурлыкнула и прижалась к его эрекции, вызвав довольный стон у преподавателя. Появившийся откуда-то из дальнего угла Снейп, подойдя к ним двоим, облизал мочку его уха и нежно укусил его, шепча в ухо:

- Мистер Тичер, вас это тоже касается! - Джеймс вздрогнул и, благодаря Мерлина за то, что мантия вполне скрывает его возбуждение, вылетел из учительской.

Ханна проводила его испуганным взглядом, затем, взглянув на свою одежду (которой было не так уж и много), залилась яркой краской. Снейп, хмыкнув, отвернулся, всем своим видом показывая, как он смущается при виде полуобнаженной Ханны Аббот, и что открывшийся ему вид на ее стройные ноги, тонкие ключицы и худенькие плечи, по которым струились огненные реки ее волос, не позволяет ему поговорить с ней наедине. Гарри, закатив глаза, скинул с себя плащ, оставшись в одной мантии, и завернул в него девушку.

Снейп, краем глаза следивший за студентами, зажмурился, увидев, как Гарри снимает с себя плащ, представив себе эту же картину в немного другой обстановке и совершенно других обстоятельствах. Отогнав от себя эту, бесспорно, восхитительную картину, он повернулся к студентам, показав, что готов их выслушать.

Заплаканная Ханна открыла было рот, чтобы начать свой рассказ, но Гарри вдруг упал на пол и потерял сознание. Ошеломленные Снейп с Ханной, уставились на него, испуганно вздрогнув, когда Гарри жутко застонал и начал извиваться в судорогах, бьясь всем телом о каменный пол. Вдруг судороги прекратились, и юноша застыл, неестественно вывернув голову. Ханна открыла рот и завизжала не хуже банши, а потом тоже упала в обморок, оставив растерянного Снейпа в окружении двух почти что трупов.

Утерев откуда-то взявшуюся слезу паники, Снейп подхватил Гарри на руки и, подумав, что утер он вовсе не слезу, а капельку слюны Ханны Аббот, попавшую ему на щеку во время ее визга, вылетел из учительской, сшибив опасливо подползающую к двери МакГонагалл.

- Присмотрите за Аббот, - проорал он и умчался в свои родные подземелья, не замечая еще одну предательскую "капельку слюны Аббот", выползшую из левого глаза.

Крепко прижимая бесчувственного Гарри к груди, Снейп промчался к своей спальне и, пинком распахнув дверь, попытался вбежать в комнату, но вбежал в дверь, которая, ударившись о стенной шкаф, снова закрылась. Бывший мастер зелий без сознания упал рядом с входом в свои комнаты, все также прижимая к себе бесчувственного Гарри Поттера.

***

Гарри застонал и открыл глаза. Бессонная ночь и неправильно сваренное зелье сделали свое дело - он все-таки потерял сознание от усталости. В том, что он сварил зелье неправильно, Гарри уже не сомневался - после принятия правильного состава его не смог бы разбудить даже вопль банши.

Еще раз простонав что-то нечленораздельное, юноша повернулся, благодаря неизвестного профессора, который принес его на эту мягкую теплую..

- Дементор меня поцелуй, - выдохнул он, увидев, что мягкое теплое ложе есть не что иное, как директор Снейп.

Осознав этот факт, он попытался вскочить с него, но смог лишь немного приподняться на руках, а потом снова плюхнулся на директора, ударившись виском о твердый подбородок учителя.

Северус, моментально очнувшись, застонал от боли, пронзившей голову, и, пошатываясь, поднялся на ноги, спихнув с себя снова потерявшего сознание Гарри. Подхватив юношу на руки, он аккуратно приоткрыл дверь и вошел в комнату, придерживаясь за стенку.

Положив Гарри на кровать, он присел рядом и зачарованно уставился на бледное лицо гриффиндорца, обрамленное длинными прядями белых волос. На белом лице, словно светящемся изнутри, как светятся лица мраморных ангелов, ярким пятном манили к себе алые приокрытые губы юноши. Северус склонился над гриффиндорцем и мягко поцеловал его в губы. Гарри не отреагировал. Снейп, тяжело выдохнув, заставил себя отойти от бесчувственного юноши и, достав откуда-то из закромов восстанавливающее зелье, влил несколько капель в рот гриффиндорца.

Веки юноши дрогнули и приоткрылись, подарив Северусу недоуменный взгляд двух изумрудных глаз. Увидев, кто сидит с ним рядом, Гарри в ужасе зажмурился и попытался уползти с кровати, но крепкие руки Снейпа стиснули его в объятиях, не давая пошевелиться. Губы преподавателя приблизились к его уху и отчаянно прошептали:

- Не пугай меня так больше, малыш, - юноша ошеломленно замер. - Никогда, - снова повторил Снейп и поцеловал его за ухом.

Гарри перестал дышать, пытаясь осознать, что происходит. Он ненавидел Северуса Снейпа, и точно знал, что Снейп точно также ненавидит его.

Губы Северуса прошлись по его шее, завершив свое путешествие поцелуем в ложбинку между шеей и плечом. Гарри, уже не столь уверенный в обоюдной ненависти, тихонько застонал, отрезвив тем самым директора. Снейп, чертыхнувшись, отскочил от ненавистного гриффиндорца и попытался было отругать несносного мальчишку, разлегшегося на его, Снейповской, кровати, но взглянул в глаза юноши и утонул в них, совершенно потерявшись в огнях, пляшущих в его взгляде. Гриффиндорец снова попытался встать, и на этот раз его попытка увенчалась успехом - Гарри встал на ноги и тут же, покачнувшись, упал обратно на кровать.

Снейп хотел было уйти из комнаты, оставив беспомощного юношу одного, но какое-то чувство взяло верх над разумом, и Северус бочком, превозмогая желание броситься к Гарри, подошел к юноше, которого вдруг начал бить озноб, и, усадив на кровати, завернул его в одеяло. "И что же вы наделали на этот раз, Поттер?" - вертелось у него на языке, но, когда он открыл рот, дабы произнести эту резкую фразу, Снейп понял, что не может обидеть беспомощного гриффиндорца, лежащего на его постели. И не только не может, но и не хочет. То есть хочет, но не обидеть. То есть, конечно же, совсем не хочет, а, наоборот, ненавидит. Каждого, кто обидел мальчика. И каждого, кто его хочет. Окончательно запутавшись в том, кто кого хочет, Снейп спросил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно саркастичнее (безуспешно, впрочем):

- Что случилось, Гарри? - юноша сжался в комочек и виновато пролепетал что-то. Снейп нахмурился - виновато лепечущий гриффиндорец-семикурсник - это означает бо-ольшие проблемы. - Что случилось, Гарри? - уже тверже спросил он, наивно надеясь, что его голос звучит, как у средневекового инквизитора, допрашивающего очередную ведьму. Голос звучал скорее как голос обеспокоенной мамаши, спрашивающей свое чадо, почему кот носится, как ошалелый, кругами по комнате, распевая ламбаду.

Гарри поднял на Снейпа глаза со взглядом нашалившего ребенка.

- Видимо, это побочный эффект зелья, Северус.

Еще вчера Снейп снял бы с Гриффиндора несколько сотен баллов за такое обращение. Но сейчас он был только рад тому, что Гарри назвал его по имени. Однако радость от этого простого факта не затмила собой настороженность, появившуюся при упоминании зелья.

- Зелья? Какого зелья? - спросил он, пытаясь саркастично приподнять бровь. Получилось удивленно. Поняв, что он не может вести себя саркастично, резко и зло с зеленоглазым Мальчиком-Которого-Он-Ну-Просто-Очень-Хотел, Снейп разочарованно вздохнул и уставился на Гарри, забыв опустить удивленно поднятую бровь.

Гарри тяжело вздохнул и, глядя на удивленного Снейпа, рассказал о выпитом им зелье. Снейп, внимательно слушающий юношу, посинел, потом побагровел, а потом, приняв свой обычный идеально белый цвет, просипел:

- Огнеплюя тебе в штаны! О чем ты думал, когда пил эту бурду?!

Гарри, испуганно наблюдавший за переменой цветов на лице Снейпа, снова виновато опустил глаза:

- О вас. Я думал, как вы будете недовольны моими успехами.

Снейп забегал по комнате, забыв о своем непреодолимом желании переспать с Гарри Поттером:

- Успехами?! Бладжер в задницу! Да ты ведь даже не представляешь, что ты наделал?!

Гарри, глядя испуганными глазами на мечущегося по комнате директора, покачал головой, вжав ее в плечи. Снейп, взглянув на перепуганного Гарри, устало вздохнул и, прекратив метаться по комнате, присел на краешек кровати:

- Мы теперь любим друг друга, Гарри. Вместо Зелья Беспамятства ты приготовил Зелье Безрассудства.

Гарри снова испуганно покачал головой:

- Нет, не может быть. Мы же ненавидим друг друга, профессор.

Северус усмехнулся, глядя в испуганные глаза мальчика. Яркие изумруды на бледном лице, ясно сверкающие испугом и неверием.

- Я неточно выразился. Теперь мы хотим друг друга.

Гарри яростно замотал головой, зажмурив глаза.

- А если так? - Снейп придвинулся ближе к гриффиндорцу и поцеловал его в ложбинку между шеей и плечом. - Кажется, мы остановились здесь? - довольно промурчал он, снова целуя Гарри. Юноша всхлипнул и шепнул:

- Я ненавижу тебя, Снейп.

Северус вдохнул тонкий запах желания, идущий от испуганного гриффиндорца и шепнул в ответ, проводя рукой по теплой груди юноши:

- Я тоже ненавижу тебя, Поттер, - он мягко ущипнул сосок юноши, проводя по груди второй рукой. Гарри тяжело выдохнул, и Снейп толкнул его, укладывая на кровать и ложась рядом. - Если бы ты знал, как я тебя ненавижу, - прошептал он в ухо юноши, поглаживая низ живота Гарри. - Почти так же, как хочу.

Юноша повернул голову, встречаясь взглядом с темными глазами Снейпа. Притянув к себе профессора, Гарри прошептал в его ухо:

- Я ненавижу тебя, Снейп. И, акромантул тебя поимей, хочу тебя.

Снейп поцеловал гриффиндорца в губы. И на этот раз Гарри ответил на поцелуй. Пряди черных волос упали вниз, смешавшись с разметанными по подушке белоснежными волосами, две пары изящных кистей легли на два одинаково бледных лица. Языки Северуса и Гарри соприкоснулись в поцелуе, несмелом вначале, но становившемся все смелее, все яростнее, равно как и прикосновения двух пар горячих рук к разгоряченным телам ученика и учителя.

Оторвавшись друг от друга, два ярко-алых от поцелуя рта прошептали друг другу: "Ненавижу". И снова вернулись к своему занятию, не имеющему, впрочем, никакого отношения к нападениям банши, о которых мы рассказываем.

***

Драко лениво потянулся, лежа в горячей ванной, полной разноцветной пены. Закрыв глаза, он с блаженной улыбкой вспомнил реки огненно-рыжих волос, разметавшихся по подушке, белую, словно мраморную, кожу девушки, столь похожую на его собственную, испуг и слезы в прекрасных глазах семикурсницы. Снова потянувшись и став похожим на кота, объевшегося сливок, Драко удовлетворенно промурлыкал что-то невнятное.

Определенно, бешеный секс после трехмесячного (если не считать, конечно, неделю, проведенную в спальне Блез) воздержания стал ключевой формулой в теории Счастья, придуманной им самим. Еще раз мурлыкнув, Драко нашел в себе силы подняться из расслабляющей ванной и посмотрел на себя в зеркало, отражавшее великолепно сложенное тело слизеринца в полный рост.

Взглянув на себя, Драко провел ладонями по своему окутанному паром мраморному телу и тяжело выдохнул. Уже так долго никто не касался прохладными ласковыми ладонями его разгоряченного тела, он так долго только брал, никому не давая, что Драко начинал ощущать себя неполноценно Счастливым, что ему совсем не нравилось.

"Ах, если бы папа...", - подумал он, проводя ладонью от груди к низу живота и прикрывая глаза.

- Ах, если бы папа… - произнес он тихо, пробегая тонкими ухоженными пальцами по светлым волосам в низу живота.

- Ты прекрасен, сын, - раздался вдруг хрипловатый голос.

Драко открыл глаза и взглянул на отражение в зеркале. За ним стоял одетый в серебряные и белые одежды Люциус Малфой, больше похожий в своих одеяниях на ангела, спустившегося с небес. Драко повернулся и, подойдя к нему, провел рукой по столь любимому им лицу.

- Только потому, что ты мой отец, - прошептал он, скидывая плащ с плеч отца.

Люциус улыбнулся, довольно просияв необычно серебряными глазами.

- Кажется, на мне слишком много одежды, Драко, - белая мантия с тихим шуршанием упала на пол, открывая тело мужчины. Люциус перешагнул через упавшую мантию и провел длинным пальцем по краешку рта своего сына, столь же порочно прекрасного, как и он сам. Драко улыбнулся, дотрагиваясь языком до кончика пальца Люциуса.

- Уже нет, папа, - шагнув к нему, юноша прижался к теплой груди Люциуса, обнимая отца за шею. Люциус также обнял его и коснулся губами его губ, проводя тонкими пальцами по груди Драко. Юноша прижался бедром к отцовской эрекции и провел языком по губе Люциуса. - Я люблю тебя, отец, - прошептал он прежде чем продолжить начатый поцелуй.

Люциус ответил ему, пробегая пальцами от груди к низу живота, от чего Драко пробрала дрожь:

- Я тоже люблю тебя, сын, - мягкий поцелуй стал уверенным, как и движения рук отца и сына, ласкавших безупречные тела друг друга. Мягкие, неторопливые касания, позволяющие полностью насладиться друг другом и тихий шепот двух твердо очерченных ртов: "Люблю".

Но мы ведь говорим о нападениях банши, а не о странных взаимоотношениях между отцом и сыном в семействе Малфоев, так?

***

Гарри приоткрыл один глаз и тут же стоном его закрыл - он увидел Снейпа. Он со своим учителем провел безумную ночь, полную любви и ненависти, но пугал его вовсе не этот факт, а то, что ему эта ночь понравилась гораздо больше, нежели ночи, полные кошмаров, в одной из холодных спален гриффиндорской башни. Подумав, Гарри решил, что просыпаться на теплой Снейповской груди, ему тоже нравится гораздо больше пробуждения в не согретой никем постели. И тут же ужаснулся этой мысли.

Рядом раздался тихий стон - видимо, Снейп тоже проснулся и, открыв глаза, увидел рядом с собой не привычную смятую во сне подушку, а юного гриффиндорца, с которым провел одну из лучших в своей бурной жизни ночей. Гарри решился-таки снова открыть глаза и снова увидел Снейпа, который блаженно жмурился и постанывал, потягиваясь всем телом.

Он закрыл, потом снова распахнул глаза, желая запечатлеть навсегда в памяти образ блаженно жмурящегося Снейпа, выглядевшего сейчас вовсе не грозным директором Хогвартса, а скорее греющимся на теплом солнышке удавом. Северус, еще раз потянувшись, издал продолжительное мурлыканье и, открыв глаза, тут же уставился на Гарри.

- Пойдешь в душ? - вопрос грубо нарушил тишину утра, выдернув Гарри из размышлений о том, что как бы ни был Снейп похож на добродушного удава, он по-прежнему остается змеей подколодной. Несмотря на то, что процесс доказательства того простого факта, что Снейп был, есть и будет сволочью, был грубо прерван и не доведен до конца, Гарри вдруг особенно остро ощутил, что не хочет оставаться в одной кровати с ним ни секунды. Поэтому он утвердительно кивнул головой и открыл рот, чтобы спросить, где упомянутый душ находится, но вопрос так и не прозвучал. По той простой причине, что Снейп подхватил Гарри на руки и направился в комнату, смежную со спальней, а ошарашенный гриффиндорец не смог вымолвить ни слова.

***

Прошел месяц с той памятной ночи с шестнадцатого на семнадцатое декабря, и страх от нападения уже окончательно растворился в повседневной рутине школьных занятий, как одной безлунной январской ночью по коридорам Хогвартса вновь прокатился неистовый вопль. И вновь испуганные школьники, старосты и учителя, мечущиеся по Хогвартсу. И вновь внеочередной совет в учительской, на котором, помимо учителей и директора, присутствовало несколько студентов. А именно: Гарри Поттер, удобно устроившийся в уютном кресле в углу учительской, Ханна Аббот, которая так и не смола за весь месяц поговорить с директором наедине, и заплаканная Джинни Уизли, пытающаяся найти утешение в объятиях своего кумира.

Снейп, пропуская мимо ушей увещевания МакГонагалл об опасности ситуации, наблюдал за Гарри, вполголоса утешавшем гриффиндорку и думал о неожиданной схожести Аббот и Уизли-младшей. Обе девушки, стройные, рыжеволосые, имели даже некоторую схожесть в чертах лиц, одинаково правильных и тонких. Мелькнула и тут же погасла мысль о том, как одинаково среагировали эти девушки на нападение - слезы, тихая истерика. И, конечно же, требование поговорить с ним, самим Снейпом, наедине.

В учительской вдруг наступила тишина, и Снейп, поймав несколько брошенных на него ожидающих взглядов, понял, что МакГонагалл закончила и, прокашлявшись, заявил:

- Это все, безусловно, отлично, Минерва. Но я не стал бы так паниковать. Думаю, что мы ограничимся введением некоторых дополнительных правил. Нападения, кажется, никому не повредили, - он заметил два раздраженных взгляда, которыми его наградили девушки, сидящие рядом с Гарри. - Мне так кажется. Не стоит распускать школу из-за двух ничего не значащих происшествий, - Снейп заинтересованно посмотрел на девушек, так неосторожно метавших в него раздраженные взгляды карих глаз. - Так что жду деканов на совещание в кабинете директора через два часа. Все свободны, - учителя, с грохотом отодвигая стулья от стола, шаркая ногами и шурша мантиями вышли из учительской, под предводительством молодого Тичера, на чьих щеках пылал огонь смущения.

Снейп внимательно посмотрел на оставшихся студентов, одарив особенным, снейповским насколько это было возможно, взглядом Джинни, уютно устроившуюся на руках у Гарри, который, казалось, был сим фактом несколько смущен, потому как Уизли-младшая, несмотря на свои неполные шестнадцать лет, могла возбудить даже такого законченного извращенца и гомосексуалиста, как Люциус Малфой.

В одну из частых приватных бесед, которая состоялась не так давно, около месяца назад, когда Люциус заехал на несколько часов в Хогвартс - якобы, по делам попечительского совета - старший Малфой упомянул в разговоре, что единственная женщина, которую он мог бы пустить в свою постель - это Уизли-младшая. И поэтому измена Люциуса Снейпу с женщиной последнему ни в коем случае не грозит, потому как, очевидно, Джинни никогда не согласится на подобную авантюру.

Впрочем, глядя на то, как Джинни тихо-тихо, но очень искусно охмуряет Гарри, которого Снейп хоть и ненавидел, но, тем не менее, любил в своей спальне большую часть ночей прошедшего месяца (не встречая, впрочем, особого сопротивления), а также подмечая отчаянные взгляды, которые гриффиндорец бросал на него, ища помощи в защите от настойчивой Джинни, решившей, видимо, во что бы то ни стало затащить Гарри в постель и сделать это в ближайшие несколько часов, директор решил, что Уизли - тот еще зверек. И что, быть может, Люциусу повезет. "Тем более что Люциус, несмотря на годы, выглядит в точности, как Гарри сейчас. Ну, ладно, не сейчас, а лет через ...дцать...", - лениво подумал Снейп, сосредоточенно наблюдая за тем, как Джинни пытается обольстить Поттера. Безуспешно, впрочем, - не зря Северус как-то затронул в беседе с ним тему об изменах, и что за этими изменами следует. Как правило. Исключением из правила были два человека. Сам Снейп, который мог изменять кому угодно и с кем угодно, и Люциус, которого Северус любил настолько, что мог простить ему любую измену. Кроме как с женщиной.

Задумавшись об изменах и Люциусе, Снейп пропустил момент, когда Джинни, горячо шепча что-то Гарри, начала целовать его ухо. Из задумчивости Северуса вывел громкий вопль Гарри: "Черт возьми, Джинни!", глухой стук упавшей Уизли об пол и убийственный взгляд зеленых глаз, метнувшийся в его сторону. Снейп, поймав этот взгляд, поежился - если бы молнии, которые метают иногда глаза Гарри, могли убивать, то сейчас на месте директора лежала бы аккуратная кучка пепла. Не больше. "Пожалуй, пора начинать работать", - мелькнуло у поежившегося Снейпа, который представил себе свою незавидную участь горстки пепла, и он, прочистив горло, заявил:

- Мисс Аббот, мисс Уизли, кажется, вы хотели побеседовать со мной?

Ханна, до этого в состоянии, близком к шоку, наблюдавшая за поведением Джинни, встрепенулась и часто закивала головой, что, как решил Снейп, означало "Да". Джинни, оторвавшись от изучения засоса на шее Гарри ("Не убирай хоть этот, Северус. Мне он нравится..."), тоже кивнула, нехотя, будто обдумывая последствия этого разговора.

Снейп поудобнее устроился в кресле и, приказав Аббот начинать рассказывать, принялся сверлить ее взглядом бездонных черных глаз. За много лет работы в школе Северус уже знал наизусть, какую реакцию вызывает у студентов тот или иной его взгляд или усмешка. Этот, например, заставлял студента ерзать на месте, нервно кусая губы, и напряженно размышлять о том, что он натворил на этот раз - во взгляде Снейпа было столько укоризны и праведного гнева, что Аббот, хоть, очевидно, ни в чем не была виновата, принялась беспокойно елозить по креслу и мямлить что-то невразумительное о комнате старост, нескольких слизеринцах, замышляющих, как минимум уничтожение мира - в общем, о чем-то настолько наскучившем Снейпу, что уже через несколько секунд он прекратил издеваться над студенткой и, зевнув, произнес:

- Мисс Аббот, произошло что-то такое, из-за чего вы очень сильно хотели побеседовать со мной наедине. И вот теперь, когда эта возможность вам предоставлена, - он метнул взгляд на Аббот: не собирается ли она возразить ему - ведь они были не наедине. Но, кажется, Ханна ничего не имела против присутствия Гарри и Джинни, не обращавших на окружающий мир ни капли внимания, ввиду чрезмерной занятости друг другом: Гарри пытался отбиться от настойчивой Уизли. - Теперь вы ни слова сказать не можете! Стоило ли целый месяц третировать меня своими настойчивыми, пожалуй, даже чрезмерно настойчивыми, просьбами?! - кажется, он перестарался - в карих глазах заблестели слезы, Гарри укоризненно покачал головой, лицо Джинни выражало праведное негодование. В учительской повисла напряженная тишина. Снейп посмотрел на недовольных студентов, глядящих на него, и поднял бровь:

- Стоило ли это того, мисс Аббот? - вкрадчиво закончил он фразу. По идее, дальше должен был последовать пристальный взгляд на жертву, вследствие чего студент начинал умирать от стыда и, в конце концов, давал себе твердое обещание не связываться со Снейпом, что директора не только вполне устраивало, но и являлось целью всей сознательной жизни - отвадить от себя как можно больше студентов. Профессор пока с задачей справлялся. Но внимание Снейпа, устремившего было взгляд своих черных очей на нервно вздрагивающую Ханну, было отвлечено требовательным стуком в дверь учительской, после которого, не дожидаясь разрешения, дверь распахнули хорошим пинком. Но Снейп, как это ни странно звучит, был рад нежданному посетителю - на пороге стоял Люциус Малфой.

Люциус обвел взглядом все собрание и холодно заявил:

- Могу я поговорить с вами, директор?

Снейп, где-то в глубине души помахивающий хвостом при виде Малфоя, ответил:

- Конечно, мистер Малфой.

Обведя взглядом студентов, сидящих в учительской, Снейп произнес:

- Мисс Уизли, мисс Аббот, вы свободны. Мистер Поттер, останьтесь.

Ханна открыла было рот, чтобы возразить, но все возражения испарились, когда она увидела красноречиво поднятую бровь Снейпа. Джинни тоже хотела бы возразить, но она очутилась за дверью учительской раньше, чем смогла что-то сказать - Гарри несколько устал от общества сестренки погибшего друга. Люциус проводил взглядом исчезнувшую за дверью Джинни, попытался тяжело вздохнуть, но краем глаза заметил Ханну, все еще находящуюся в учительской. Тяжелый вздох пришлось отложить на несколько секунд, пока девушка не вышла.

- Право, Северус, я бы предпочел общество Уизли, нежели этого, - Люциус небрежно кивнул в сторону Гарри, все еще сидевшего в углу учительской. Снейп взглянул на него и похлопал себя по коленям. Гарри охотно пересек учительскую и плюхнулся к нему на колени - ему всегда это нравилось. Люциус ухмыльнулся:

- А как же я, Снейп?

Северус, приобнявший Гарри, внимательно посмотрел на Малфоя:

- Что ты имеешь в виду, Люциус?

Блондин усмехнулся и сел в кресло напротив него, смотря на руки директора, играющие с прядями волос Гарри.

- Кроме того, что ты мне изменяешь, Снейп, и даже не думаешь скрывать этого, ты не позаботился о том, чтобы предоставить мне пару, - он небрежно показал на Гарри. - Себе ты партнера нашел. А я?

Северус расхохотался:

- Люциус, ты предлагаешь мне догнать Уизли и предложить ей переспать с тобой?

Малфой покачал головой:

- Нет, это как-нибудь в следующий раз. Я предлагаю тебе Драко в обмен на Поттера. На одну ночь.

Ничего не понимающий Гарри крутил головой и ошалело хлопал глазами. Северус обнял его покрепче, чтобы успокоить, и прошептал в ухо так, чтобы Люциус не слышал:

- Не хочешь, Гарри? В постели Малфой куда лучше, чем в жизни.

Гриффиндорец оценивающе взглянул на расположившегося перед ними блондина. Стройный, высокий, крепкий торс, длинные ноги. Та же белая кожа, что у Снейпа, те же длинные тонкие пальцы, тонкие губы. Люциус Малфой. Тот, кто несколько раз подставлял его и его друзей под удар Волдеморта. Тот, кто (в этом Гарри был почти уверен) сдал его Пожирателям в начале этого года и давал указания пытающим его людям. Но доказательств вины Люциуса в произошедшем не было. Он чертовски привлекателен и сексуален. "Почему бы и нет?"

- Не хочешь, Гарри? - спросил Люциус, оценивающе разглядывая его, Гарри, прильнувшего к Снейпу.

Гриффиндорец неожиданно ухмыльнулся:

- Я только за. Только потом вы дадите мне Драко.

Люциус, явно не ожидавший такой наглости, ошеломленно захлопал глазами, совсем, как Гарри пару минут назад. Впрочем, он быстро взял себя в руки:

- Если Драко, не против.

Гарри зевнул:

- А вы спросите. Потом и поговорим.

Люциус восхищенно посмотрел на Снейпа:

- Северус, кажется, твоя школа?

Директор кивнул, напряженно размышляя о чем-то. Переведя взгляд с Люциуса на Гарри и обратно, он неожиданно предложил:

- Чтобы не терять время, предлагаю ночь провести всем вместе.

Не только Гарри, но и Малфой ошеломленно уставились на него:

- Чего-чего? Оргия и все такое?

Снейп, ухмыльнувшись, кивнул:

- Как в старые добрые времена, Люциус.

Малфой все еще пристально смотрел на него, только во взгляде появилась подозрительность:

- Ты никогда не любил оргии, Северус.

Снейп пожал плечами:

- И сейчас не люблю. Но в тихом семейном кругу... Почему нет?

Гарри с Люциусом одинаково приоткрыли рты. Впрочем нет, у Люциуса это получилось несколько изящнее - сказывались ежедневные тренировки перед зеркалом в течение нескольких лет.

- Семейном кругу?

- Драко твой сын, мой крестник. Гарри вполне мог бы быть моим сыном, - пояснил Северус, хитро блеснув черными глазами.

Гарри посмотрел на него:

- Ты... Мама… Ну... Вы...

Северус строго посмотрел на него:

- Лили любила только Джеймса. А он только ее, - лицо Гарри выражало искреннее недоумение. - Дамблдору предлагали назначить меня твоим опекуном. Но он этого не сделал. И ты знаешь почему.

- Потому что ты был его двойным агентом, - произнес Люциус, усмехнувшись. Видя удивленного Северуса, он улыбнулся еще шире. - Ну, не выдавать же тебя Хозяину из-за этого?

Северус с Гарри хмыкнули. Люциус, все еще улыбаясь, поднялся с кресла:

- Я за Драко. Где собираемся, Северус?

- В подземелье, у меня, - ответил Снейп, сталкивая тихонько Гарри с колен. - Пойдем, Гарри. Приготовимся к приему.

Люциус усмехнулся и вышел из учительской. Гарри со Снейпом пошли в подземелья - "готовиться к приему". До самой развратной оргии в истории Снейповской спальни оставалось меньше часа.

Впрочем, к банши это не имеет никакого отношения. Хотя, согласитесь, гораздо интереснее...

***

Ну, а пока Гарри готовился принять участие в весьма сомнительном предприятии, Гермиона, вертя перо в изящных пальчиках левой руки, думала. А думала она о том, стоит ли ей прилечь на несколько минут поспать, или все же послушать очередную занудную лекцию профессора Биннса.

Рассудок упрямо убеждал ее перестать крутить перо и начать записывать, внимательно вслушиваясь в слова старого призрака, пока она окончательно не потеряла нить рассуждений, а здравый смысл ненавязчиво предлагал опустить гудящую от усталости, недосыпа и семидесяти трех исключений из Конституции Гоблинской Коалиции 1596 года голову на парту и сладко поспать.

Как всегда, победил здравый смысл, и Гермиона Грейнджер, лучшая ученица школы в течение уже шести (почти семи...) лет подряд, префект факультета Гриффиндор последние три года и префект школы, устало опустилась на парту и задремала. Никогда бы она не позволила себе ничего подобного, если бы не месяц практически бессонных ночей и монотонно гудящий голос старого призрака. Но Гермиона сделала то, что сделала, и что никогда не смогла забыть - заснула на уроке, в первый и последний раз за всю карьеру "Лучшей ученицы Хогвартса всех времен и народов".

Но даже во сне ее мозг, изрядно вымотанный учебой и недосыпом, не наполнился приятными видениями, скромно именуемыми снами, как положено всем нормальным мозгам, а продолжил выстраивать логические цепочки (безукоризненные и не очень), а также выдвигать различные гипотезы (совсем невероятные и совсем-совсем), которые объяснили бы неожиданные нападения на школу. Вероятно, делал он это по привычке, потому как Гермиона последний месяц пыталась докопаться до причин появления банши в Хогвартсе. Собственно, это своеобразное расследование и послужило основной причиной недосыпа и зверской усталости, охватившей девушку на уроке. Конечно, хотелось бы узнать и о причинах, что побудили такого человека, как Гермиона Грейнджер, начать расследование, изначально казавшееся безнадежной авантюрой, но, увы, даже сама девушка не знала их. Можно лишь предположить, что причиной стала патологическая неприязнь Гермионы к любому виду незнания: вынужденному, произвольному, неисправимому, устраняемому, врожденному, приобретенному, своему или чужому - любому. Впрочем, это не столь важно.  Важно было то, что префект школы сумела провернуть необыкновенное по своей сложности дело - найти несколько чрезвычайно любопытных фактов, по ее мнению, как-то связанных с нападениями на школу. Фактов было три.

Во-первых, двадцать пять лет назад на Хогвартс совершал нападения вампир, выбирая в жертву блондинок с белой кожей и светло-голубыми глазами. Раз в месяц. А пятьдесят лет назад на школу нападал василиск, каждый раз обездвиживая по одной неуклюжей девчонке с сильной близорукостью. И тоже раз в месяц.

Хотя, когда Гермиона откопала эти два, казалось, абсолютно не связанных между собою факта, нападение было совершено только одно, она была уверена, что через месяц оно повторится. И была права, своеобразно предсказав второе появление банши, утерев нос Трелани, утверждавшей, что у нее "слабая аура".

Во-вторых, Ханна Аббот и Джинни Уизли, рыжеволосые, кареглазые девушки с длинными стройными ногами и белоснежной кожей, после нападения повели себя абсолютно одинаково - заплаканные, бросились к Снейпу. Все это было крайне подозрительно...

А в-третьих... Сама Гермиона этот факт никак не хотела признавать, считая его лишь плодом своего воспаленного долгим отсутствием постоянного кавалера мозга, но вот ее здравый смысл, всегда и во всем побеждающий, упорно заявлял: крик банши, звучащий в Хогвартсе, был чертовски похож на крик кончающего Рона, усиленный в несколько раз. И сейчас, пока Гермиона отдыхала, ее неугомонный мозг, опираясь на три этих факта, а также множество других оговорок, показаний и слов свидетелей, выстраивал все новые и новые версии случившегося, пытаясь также заставить левую руку девушки, в пальцах которой так и осталось лежать перо, записать все то множество идей, что вспыхивали и угасали в нем, подобно сверхновым зведам, жизнь которых заключается в нескольких секундах яркой вспышки. Но левой рукой писать было неудобно, и мозг, поняв, что те миллионы и миллиарды идей, от вполне реальных до самых невообразимых, появляющихся у него каждую минуту, никому не нужны, впал в прострацию, а затем, сдавшись-таки усталости, погрузился в блаженство снов.

Вырвал его из сна оглушительный звон колокола, никогда не казавшийся Гермионе сладкой музыкой, подобно множеству студентов. Сонно поморгав, девушка сообразила, что уснула, и, напрасно пытаясь согнать румянец со щек, покинула аудиторию, по пути выслушав стандартный комплимент профессора Биннса о "внимательности, усердии и редком прилежании". После комплимента румянец на щеках только усилился, и напрасно профессор Биннс предполагал, что из-за удовольствия...

По пути в гостиную Гриффиндора, проходя мимо комнаты старост, Гермиона рассеянно вспомнила о Драко Малфое, который, как и она, был префектом школы. Тут же пришлось вспоминать поговорку об известном веществе, которое, как вспомнишь, всплывает наружу - по коридору шествовал пресловутый Драко Малфой, в сопровождении своего папачеса... пардон, отца. Гермиона несколько раз моргнула, надеясь, что у нее двоится в глазах, но Люциус Малфой все также шел за спиной своего сына, смотря поверх голов спешащих студентов. Пришлось вжиматься в стену, смешиваясь с толпой студентов - ей вовсе не хотелось, чтобы Малфои снова обозвали ее грязнокровкой. Это была их фишка, которая, по мнению Гермионы уже устарела. Но, к ее сожалению, Малфои не хотели считаться с ее мнением. Поэтому Гермионе, затесавшейся между двумя рослыми хаффлпаффцами, оставалось лишь удивляться появлению Люциуса. Впрочем, в самом присутствии Малфоя-старшего не было ничего удивительного - он иногда наведывался в Хогвартс, по делам попечительского совета. Удивительным было то, что Гермиона видела его здесь уже второй раз, причем первый раз был совсем недавно. Около месяца назад. Тут Гермиона подскочила, как ошпаренная, и, выбравшись из толпы студентов, зачарованно наблюдавшей за Драко Малфоем и почти-Драко Малфоем, понеслась по коридорам Хогвартса - так лучше думалось. Месяц назад она видела Люциуса Малфоя в этом же самом коридоре, на следующее утро после нападения банши. И теперь, спустя месяц, она снова видит его, и снова на следующее утро после нападения банши! Все это было очень подозрительно, и Гермиона, прыгая через ступеньку (так резко снижалась вероятность попадания на исчезающую ступеньку) по лестнице к гриффиндорской башне, раздумывала над тем, какова вероятность возможности того, что Люциус Малфой натравил банши на школу, и вероятность того, что за это его упрячут за решетку.

Обе вероятности примерно равнялись нулю: во-первых, банши независимые и гордые ведьмы - натравить их куда-то, как простых гончих, невозможно, а во-вторых, Люциус был скользкий тип и выкручивался из неприятностей куда как больших, чем какая-то несчастная банши, заведшаяся в Хогвартсе. "Шут ее знает, может, она просто есть просит?" - раздраженно заметил мозг, уставший в процессе вычисления вероятностей и придумывания очередной гипотезы. "Тоже вариант", - заметила Гермиона и, в наказание возмущающемуся мозгу, решила просчитать вероятность того, что заблудшая случайно в Хогвартс банши не может найти кухню. Мозг взвыл, а Гермиона снова стала прыгать через ступеньку по лестнице.

Впрочем, префект школы, ведущий себя в это странное утро совершенно неподобающе лицу, занимающему столь ответственный пост, нас интересует куда как меньше, нежели начинающаяся заварушка в подземельях, я права?

***

Люциус с горделиво поднятой головой шествовал по коридорам Хогвартса, Драко с не менее горделиво поднятой головой шел перед ним. Отец и сын. Два порочных ангела, спустившихся с небес или поднявшихся из преисподней - уже никто не мог ответить на этот несложный вопрос, очаровавшись совершенными чертами лиц, на которых масками застыло презрение и отчужденность. И, тем не менее, хотя все презрение, исходившее волнами от Малфоев, было направлено на толпу, недостойную их внимания, эта самая толпа, которую Драко и Люциус брезговали даже ненавидеть, послушно расступалась перед двумя ангелами.

Пройдя мерным шагом по школе, от комнаты старост до Главного Зала, Малфои скрылись в подземельях, куда за ними никто не решил последовать - подлые слизеринцы в своей стихии были готовы на все что угодно, и никто, будучи даже их наиболее ярым поклонником, не хотел рисковать своим здоровьем и жизнью. В общем, до спальни Снейпа Малфои добрались и без сопровождения - благо, Люциус еще со школьных лет помнил, где находится уединенная комнатка в подземелье, где они со Снейпом иногда предавались вовсе не платонической любви.

Негромко постучав по двери, Люциус привычным пинком распахнул ее - ему с детства нравилось открывать двери пинками, возможно потому, что его отца это просто бесило. В комнате, не сильно изменившейся с его последнего пребывания здесь месяц назад, стоял небольшой столик с вином, шампанским, еще какой-то выпивкой, а также несколько вазочек с вареньем, сладким ванильным муссом, клубничным кремом и (тут Люциус хищно облизнулся) сливками.

Кроме обзывания Грейнджер грязнокровкой, распахивания пинком дверей и хорошего секса Люциус обожал сливки. А вот Драко облизнулся, увидев вовсе не сливки, а стройного Поттера на кровати, одетого в длинный белый хитон, что делало его похожим на маленького ангелочка, слетевшего с небес, если бы не вызывающий взгляд наглых зеленых глаз, оценивающе скользивший по фигуре Малфоя-младшего.

Из соседней двери появился Снейп - единственный брюнет в их теплой компании, держащий в руках несколько баночек.

- Девственников, кажется, нет? - задал он риторический вопрос, небрежно ставя баночки на тумбочку рядом с кроватью и оглядываясь вокруг. - Лубрикант, выпивка, прибамбасы для сладкого вечера и… Люциус!.. Это попозже, - он отогнал хищно кружившего вокруг столика Малфоя, чьи тонкие ловкие пальцы уже тянулись к заветной вазочке со сливками.

"А презервативы где?" - хотел было спросить Драко, но вовремя прикусил язык, поняв, что вопрос несколько неуместен. Снова поймав на себе оценивающий взгляд, он повернулся к Гарри, который в упор рассматривал его, и уставился на гриффиндорца. "Единственный гриффиндорец в нашей теплой компании", - пронеслась мысль, когда он точно также оценивающе, как и Гарри, оглядывал его. Подойдя поближе, он плюхнулся рядом с ним на кровать и сказал, беря в пальцы длинную прядь белоснежных волос:

- А ты неплох, Поттер, - протянул он, изучая губы Гарри, приоткрывшиеся в маленькой усмешке.

- А ты чертовски хорош, Малфой, - ответил Гарри. Драко напряженно следил за каждым движением этих тонких алых губ, будто боясь упустить что-то важное. - Честно говоря, я хотел бы переспать с тобой прямо сейчас, - продолжил Гарри, проводя пальцем по щеке Драко, недоуменно приподнявшего брови в немом вопросе "А что нам мешает?". Гриффиндорец усмехнулся:

- Все в порядке старшинства, Драко. Сначала папочка.

Драко взглянул на отца, занятого отбиранием сливок у Снейпа, потом на Гарри:

- Отец ничего не сказал мне, - сказал он.

Гарри улыбнулся:

- За право оттрахать мою задницу я попросил у Люциуса тебя, - просто сказал он. Но, видя смятение Драко, быстро добавил. - Только если ты не против.

Слизеринец усмехнулся:

- Смеешься, Поттер. Да весь Хогвартс не против переспать с тобой.

Гарри улыбнулся в ответ:

- Вот и замечательно.

Драко, все время наблюдавший за этими соблазнительными губами, наконец не выдержал и бросился на Гарри, впиваясь в его рот яростным поцелуем. Удовлетворенный вопль со стороны ожесточенно споривших за вазочку со сливками мог, в принципе, означать что угодно: или Северус отстоял-таки сливки, или Люциус успел урвать себе кусочек. Но Драко, краем сознания все еще находившийся в комнате, успел предположить, что вопль, скорее всего, означает одобрение его, Драко, действий. Но тут Гаррины руки скользнули ему под мантию, и он уже полностью ушел в иной мир, мир сладостных ласк и такого знакомого, но нисколько не приевшегося удовольствия. Впрочем, из этого мира его быстро вырвал недовольный вопль Люциуса. Драко привычно съежился, ожидая наказания со стороны отца, но, как оказалось, у Малфоя-старшего просто отобрали вазочку сливок, поэтому Люциус изображал из себя страдальца.

Гарри, мельком взглянув на него, улыбнулся Драко:

- А он у тебя прикольный. Иногда, - добавил он, вспомнив вдруг, что Люциус - сволочь похуже Снейпа, а это показатель...

- Только в постели, - ответил Драко, рассеянно наблюдавший за тем, как его отец со Снейпом хохочут вместе, борясь за вазочку, сливки из которой уже давно стали украшением стен комнаты.

Гарри потянулся к нему, помахав рукой перед глазами:

- Хей, Драко... Дра-а-ако-о-о… - позвал он. Слизеринец оторвал взгляд от своего отца и посмотрел на него, вопросительно мотнув головой. - Пора начинать. Я не могу без слез смотреть на это, - он указал на рычащего Снейпа, который пытался урвать хоть немного сливок, размазанных по краю вазочки. Люциус весьма успешно этому противостоял.- Снейп - твой.

Драко улыбнулся и легко соскочил с кровати:

- Всегда мечтал трахнуть своего декана, - мечтательно произнес он. - С самого первого курса.

Гарри уже стоял рядом с ним:

- Так действуй, - он подошел со спины к сидящему на Снейпе Люциусу и поцеловал его в шею, повторив поцелуй чуть ниже, потом еще ниже, медленно стягивая с мужчины одежду. Люциус вздрогнул, потом, довольно пробурчав что-то вроде "Это, конечно, не сливки", прохладными ладонями провел по обнаженному телу гриффиндорца, уже успевшему скинуть хитон.

Драко тем временем, склонившись над лицом Снейпа и, щекочя ему прядями волос лицо, поддразнивал декана, легко прикасаясь своими губами к его, иногда нежно проводя языком по его губам, но не давая углубить поцелуй.

***

То, что происходит сейчас, сложно назвать оргией", - мелькнуло у Драко, сидящего у уютно потрескивающего камина. "Скорее, тихие посиделки. Как в лагере у костра". Он подвинулся немного вперед, потираясь своим членом о эрекцию Северуса, лежащего под ним, вызвав тем самым невольный стон у директора. Подвинувшись еще немного вперед, он наклонился к груди Снейпа и нежно обхватил губами один из сосков, сильно проводя по нему языком и теребя пальцами одной руки второй сосок. Тут же неожиданное прикосновение умелых ладоней к возбужденному члену заставило его выгнуться под руками Снейпа. Мягкие губы прикоснулись к основанию шеи, горячие ладони провели по внутренней стороне бедер, нежно обхватывая мошонку. Драко громко застонал и, подчиняясь движениям Снейпа, послушно лег на спину, а Снейп принялся целовать его шею, спускаясь ниже и ниже, к стоящему члену слизеринца. Драко, закрыв глаза, вздрагивал от удовольствия, в очередной раз неосознанно поражаясь, что могут сделать с человеком умелые прикосновения губ и пальцев, превратив гордого, непокорного человека в послушную игрушку. Горячие губы обхватили головку его члена, чей-то язык провел по нежной коже, будто пробуя ее на вкус. Драко, вскрикнув, подбросил бедра вверх, руками пытаясь прижать голову Северуса к своей эрекции, но Снейп, ухмыльнувшись, перехватил взлетевшие вверх руки студента и завел их за голову Драко, умоляюще смотревшего на него обычно ледяными серебряными глазами.

- Тебе нравится, так? - прошептал он, в ухо слизеринца, проводя по всей длине члена горячей ладонью и сжимая его у основания. - Скажи, Драко, - шепнул Снейп, продолжая ласкать его. Но Драко его не слышал - для него ничего не существовало в мире, кроме осторожных, нежных касаний рук его декана. Снейп улыбнулся и, убрав руки, снова склонился над пахом слизеринца.

Тем временем Гарри, точно так же, как и Драко, потеряв голову от ласк, громко стонал и вскрикивал под Люциусом, слизывающим с внутренней стороны его бедер ванильный мусс.

- А-ахх… - выдохнул Гарри, когда Малфой, закончив трапезу на бедрах, перешел к его паху. - Еще… - Люциус облизнул головку члена и взял ее в рот, продолжая ласкать языком. Стоны Гарри вполне красноречиво показывали отношение гриффиндорца к этой затее. Малфой опустил голову ниже, проводя языком от головки до самого основания. Когда губы обхватили основание члена, упершегося ему куда-то в глотку, а Гарри руками прижал его голову к паху так, что Люциусу казалось, что он сейчас задохнется, он сглотнул, щекоча языком нежную кожу. Гарри вскрикнул и подбросил бедра вверх, кончая Люциусу в рот.

- А-а-ах... - Малфой поднял голову, довольно облизывая губы, блестевшие от спермы. - Великий шотландец... - прошептал Гарри, устало откидываясь на подушки. Люциус устроился рядом, хитро поглядывая на него. - Ты бесподобен.

- Я знаю, - скромно ответил Люциус и придвинулся ближе к мальчику. Так, чтобы стоявший член уперся в бедро гриффиндорца. Наклонив голову, поцеловал Гарри в ухо. Но Гарри не обратил на него внимания, расширенными глазами наблюдая за тем, как Северус трахает Драко у камина. Слизеринец, извиваясь под своим деканом хрипло стонал: "Еще... Сильнее... Еще! Да... Да...", ногтями раздирая белоснежную кожу на спине Северуса, хрипло стонущего в ответ. От наблюдений его оторвал Люциус, резко перевернувший Гарри на живот и прижавшийся членом к его ягодицам.

- Я хочу взять тебя, Поттер, - прошипел он в ухо Гарри, кусая его за мочку. - Трахать так, чтобы ты кричал от боли и стонал от удовольствия. Чтобы мое имя срывалось с твоих губ раз за разом, когда я буду входить в тебя. Чтобы весь Хогвартс знал, кто тебя имеет так, что ты визжишь от боли и удовольствия, как заправская шлюха, - пламенная речь перемежалась укусами в мочку, от которых Гарри недовольно шипел, и движениями напряженного члена между его ягодицами. Он попытался вывернуться из крепких рук Малфоя, но тот, прошипев что-то невразумительное, лишь сжал пальцы крепче и резко вошел в него. Гарри закричал от боли и неожиданности, но Снейп с Драко, не обратили на это никакого внимания, корчась в едином оргазме, а Люциус лишь довольно простонал что-то вроде "Да-а-а.. Кричи... Пожалуйста...", резкими толчками вбивая его в кровать. Гарри извивался и кричал, пытаясь вырваться от своего мучителя до тех пор, пока член Люциуса не уперся в заветную точку внутри тела, и мучитель не стал дарителем. Гарри извивался и кричал по-прежнему сильно, но только теперь от удовольствия. Руки Люциуса летали над его телом, каждым прикосновением заставляя его глухо стонать, а жаркие губы дарили странно нежные по сравнению с сильными ударами члена поцелуи.

- Еще... Да... О, да… Глубже... - Гарри метался под Люциусом, хрипло крича его имя.  Люциус, в бешеном ритме трахавший гриффиндорца, низко рычал в ответ. В какой-то момент неокрепший голос гриффиндорца сорвался на визг, а рычание Люциуса, входившего в Гарри, опустилось на самые низкие ноты, причудливо переплетаясь и дополняя визг мальчика.

- Люциус... Люциус... - как заклинание повторял Гарри, когда новый оргазм выгнул тело в мучительной судороге, а Малфой немногим позже, кричал его имя, кончая глубоко внутрь мальчика.

Уставшие, они лежали рядом на кровати, рассеянно пробегая пальцами по коже друг друга или играя с мягкими волосами, когда к ним присоединились Снейп с Драко, принесшие вино. Потягивая напиток из высокого бокала, Гарри внимательно изучал Драко. Несмотря на усталость и боль во всем теле от неистовых ласк Люциуса, он по-прежнему хотел младшего Малфоя. Причем хотел настолько сильно, что, в принципе, готов был наброситься на него прямо сейчас, когда ныла каждая клеточка тела. Судя по взглядам, которые Драко, уютно устровшийся на груди у Северуса, бросал на него, слизеринец был не только не против такой перспективы...

Поэтому Гарри, допив, наконец, вино, отставил бокал в сторону и, перекатившись через Люциуса, намекающе посматривающего на Снейпа, прилег рядом с Драко. Слизеринец, следивший за его манипуляциями, быстро допив оставшееся вино, тоже отставил бокал в сторону и притянул его к себе, целуя сладкие еще от вина губы и проводя руками по телу, испещренному шрамами и рубцами. Так непривычно было ощущать под ладонями не гладкую, словно шелк, кожу, а множество отметин от зубов, плетей и когтей. Он задел кровоточащую ранку на плече, и Гарри чуть вздрогнул от боли, удивленно покосившись на царапину - он и не заметил, что Люциус расцарапал ему все плечи. Теплое дерево дотронулось до плеча, и внятный голос произнес Заживляющее заклинание - Люциус, взяв палочку с пола, залечивал царапины, мягко дотрагиваясь губами до каждой из них. Когда последняя ранка была залечена, он оставил мальчиков, тут же занявшихся делом, и повернулся к Снейпу наполнявшему бокалы второй порцией вина. Северус, поймав взгляд любовника, устало показал на кресла, стоящие рядом с ним, и Люциус, оставив мальчикам всю кровать, подошел к нему и взял бокал, полный ярко-красного напитка, внезапно напомнившего ему о его школьных приключениях. Это было так давно... Он присел в кресло к Снейпу на колени и положил голову ему на плечо:

- Помнишь, вампира, посещавшего школу двадцать пять лет назад?

Снейп ухмыльнулся:

- Да уж, такое, да не помнить... А как ты его поймал, хитроумно заманив в ловушку и убив осиновым колом…

Люциус хохотнул:

- Это была лучшая ловушка в моей жизни.

Северус отпил чуть-чуть из бокала и, немного приподняв его, смотрел на игру пламени в камине через красную призму вина.

- Да-а-а... Хорошая была задумка с вампиром… - протянул он. И, будто очнувшись, добавил. - Здесь же банши завелась. Каждый месяц, ночью вопит. Сегодня второй раз кричала.

На этот раз усмехнулся Люциус, глядя на оживленно кувыркавшихся в кровати юношей:

- Еду, наверное, ищет... Ничего, к концу года придумаешь ей ловушку, - он хитро взглянул на Северуса. - Главное, не слишком тяни.

Снейп проследил за взглядом любовника и, понаблюдав немного за тем, как Драко с Гарри делают друг другу минет, спросил, отставляя бокал в сторону:

- Может, последуем их примеру? - вопрос, впрочем, был чисто риторическим...

Хотя мы, кажется, несколько отвлеклись от основной темы. Банши, если я не ошибаюсь?

***

Гермиона быстро переписывала из толстенного тома по Истории Магии тему сегодняшней лекции - она так и не смогла простить себе того, что заснула на уроке. И не сможет, кстати. Но она еще не знала об этом и, надеясь на искупление тяжкого греха труднейшей работой, переписывала главы о политической автономии магов-хрониитов в республике Конго в 1394 году. Мало кто в Хогвартсе знал, кто такие хронииты или что Конго когда-то была республикой, еще меньше студентов знало, что значат слова "политическая автономия", и совсем никто не хотел все это узнать.

Но Гермиона, как известно, никогда не была "совсем никем" и поэтому сейчас старательно записывала ту чушь, что обычно излагают в учебниках по истории. Но, не обремененный рутинной работой, мозг девушки не спал. Он раздумывал над тем, как неопровержимо доказать вину Люциуса Малфоя в нападениях на Хогвартс. Конечно, и Гермиона, и ее мозг понимали, что гарантированно засадить Люциуса за решетку невозможно, но стоило хотя бы попытаться, или, в худшем случае, подмочить репутацию Малфоя, как "самого исполнительного сотрудника Министерства", кем провозгласил его "Ведьмополитен", так же включивший Малфоя-старшего в пятерку самых сексуальных людей планеты. Пятерку возглавлял, правильно, Зикарагуа Миаронду - президент Общества магов ЮАР. Второе место занимал Драко Малфой, третье Гарри Поттер, а четвертое - Люциус Малфой.

Гермиона, хотя и знала все это, не придавала особенного значения сексуальности двух самых подлых говнюков человечества, мечтая упечь их обоих в Азкабан или, в худшем случае, отправить в ад. И сейчас, мозг, занятый поиском наиболее приемлемого решения для отправления Малфоя-старшего к дементорам, предложил простую, но гениальную, а, главное, действенную, идею, от которой Гермиона подпрыгнула на стуле, опрокинув на учебник баночку чернил и уронив учебники на пол. Нужно было совратить Люциуса Малфоя, "стать" его жертвой, а потом донести в Министерство!

Все было настолько просто и в то же время гениально, что Гермиона, не сомневаясь в успешности сего мероприятия, тут же отправилась в библиотеку - искать заклинание для перекрашивания волос в рыжий цвет, благо глаза у нее уже были карие.

Выйдя из своей комнаты старост, она заметила вдруг, что на дворе уже полночь, и, значит, библиотека не работает. Расстроившаяся поначалу Гермиона была тут же успокоена здравым смыслом, сонно пробурчавшим, что авантюры вполне могут подождать несколько часов, а вот обязанностям старосты Гриффиндора это дело - ожидание - вовсе не присуще. Поэтому девушка отправилась патрулировать спальни, проверяя, спят ли студенты, кто из них до сих пор не появился в башне, кто притащил дружков в комнату, решив распить бутылочку-другую некрепкого эля. Но сегодня, как это ни странно, башня Гриффиндора спала крепким здоровым сном, без дебоша и пьянства. И только дойдя до мальчишеской спальни седьмого курса, Гермиона поняла, что неожиданное исправление гриффиндорцев вполне объяснимо - на месте не было Гарри Поттера.

Гермиона быстро спустилась вниз, в гостиную, с твердым намерением направиться к МакГонагалл и рассказать ей о слишком частом, по ее мнению, отсутствии Гарри в спальне. Как и все старшие студенты Хогвартса, она знала, что он проводит ночи в подземельях, скорее всего, с Драко Малфоем, но, как считала староста, занятия любовью вовсе не были веской причиной для того, чтобы приходить в спальню после отбоя. Но декан Гриффиндора была другого мнения, поэтому Гермиона сразу отправилась к Снейпу, намереваясь потребовать у директора выдать ей Гарри из слизеринской гостиной. Поначалу девушка пошла было к кабинету директора, но потом, вспомнив, что Снейп не любит проводить ночи наверху, предпочитая основному зданию Хогвартса подземелья, спустилась вниз и пошла к далекой, запрятанной в самый далекий коридор, спальне, дрожа от холода. Подойдя, наконец, к двери, она робко постучала, но, не дождавшись ответа, додумалась, что уже полночь и поэтому нужно стучать сильнее, заколотила в дверь изо всех сил.

Дверь немедленно открылась, явив очам требовательной девушки обнаженного Снейпа, за спиной которого виднелась кровать с переплетенными в любовном экстазе телами, которые Гермиона не могла не узнать. Драко, Гарри и Люциус, крича, вздыхая и постанывая, совокуплялись в самой невообразимой позе из вообще доступных человеческому телу. Снейп, заметив, за чем она наблюдает, немного повернулся, увеличивая обзор:

- Не хотите ли присоединиться, мисс Грейнджер?

Гермиона, только собравшаяся с духом, чтобы потребовать к себе Гарри, умолкла, потрясенно глядя на Снейпа. Тот усмехнулся:

- Видимо, не хотите. Что же... Тогда и вам приятной ночи, - пожелал он, захлопнув дверь, за которой начал набирать силу такой знакомый крик...

***

Джинни, размышлявшая о Гарри, рассеянно накручивала прядь волос на палочку, пытаясь решить про себя, как ей относиться к Мальчику-Который-Выжил. Юноша, победивший Волдеморта, отправил на тот свет ее любимых братьев, чуть не лишив ее мать рассудка. И это казалось достаточно веской причиной для того, чтобы ненавидеть его. Но Джинни вместо ненависти испытывала совсем другое чувство - желание. Она всеми силами старалась завоевать сердце Гарри, попутно покорив большую часть студентов Хогвартса мужского пола.

Она старалась быть обаятельной, красивой, желанной для Гарри, но он просто не обращал на нее внимания, вбив отчего-то себе в голову, что она ненавидит его. Отчаявшись, она пошла на совсем уже откровенное домогательство, и он просто оттолкнул ее. Джинни, вздохнув, откинула палочку в сторону и плюхнулась на кровать. Настроение оставляло желать лучшего. Она чертовски сильно хотела Гарри, настолько сильно, что переспала с Драко Малфоем, представляя себе своего принца. Но Драко остался самим собой в постели, и сложно было представить искрометного, безбашенного Гарри на месте этого не менее страстного, но все же какого-то отчужденного человека.

Впрочем, Джинни не считала, что напрасно провела ночь с ним - он действительно умел заниматься сексом, доставив ей в ту ночь непередаваемое удовольствие. Но Драко Малфой был Драко Малфоем, а она хотела Гарри Поттера, и, несмотря на все приятные воспоминания, настроение у девушки было на редкость мерзопакостное. Открывшаяся дверь в спальню тихонько скрипнула, но Джинни не обратила на это особого внимания, зная, что уже далеко за полночь, и, значит, Гермиона патрулирует спальни.

Гермиона... С этим именем Джинни связывала всю историю своей учебы в Хогвартсе. Герми помогала ей с непосильными домашними заданиями, находила нужные книги, объясняла непонятные темы. Она была немного странной, но Джинни привязалась к ней, будучи признательной за неловкие, но искренние попытки старосты поддержать ее после Последней битвы, когда погибли ее братья. Полог чуть приоткрылся, и около кровати появилась Гермиона.

- Не спишь? - шепнула она, присаживаясь на покрывало.

Джинни мотнула головой, нисколько не удивленная появлением старосты: Гермиона иногда заходила к ней - поделиться какими-нибудь сногшибательными новостями. Вот и сейчас, судя по какому-то странному блеску в глазах и румянцу на щеках, Герми собиралась поделиться с ней просто невероятной новостью.

- Знаешь, Гарри до сих пор нет.

Джинни пожала плечами:

- Не в первый раз, Герм. Наверняка ночует в подземельях.

Гермиона как-то странно посмотрела на нее.

- Я тоже так решила... И пошла к Снейпу.

Джинни, занятая прядью волос, уставилась на Гермиону:

- Что ты сделала?! - восклицание получилось слишком громким - соседки по комнате заворочались в кроватях, недовольно бурча что-то. - Пошла к Снейпу?! - уже тише переспросила Джинни Гермиону.

Та кивнула, все так же странно глядя на нее:

- Он у Снейпа.

Джинни непонимающе посмотрела на нее:

- Как у Снейпа? Отрабатывает наказание?

Гермиона отрицательно помотала головой:

- Нет. Занимается сексом с Малфоями, - она помолчала немного, глядя на изумленную Джинни. - И, похоже, со Снейпом, - добавила староста.

Джинни, обретшая было дар речи, снова его потеряла. Гермиона молча смотрела на нее. Несколько минут в спальне слышно было лишь негромкое посапывание шестикурсниц, пока Джинни не решилась открыть рот:

- Одновременно?

Гермиона кивнула:

- Снейп еще предложил присоединиться к ним.

- Охренеть, - выдохнула Джинни. - И ты отказалась?! - Гермиона выразительно посмотрела на нее, явно желая покрутить пальцем у виска. Джинни вскочила с кровати. - Черт! Черт! Черт! Ты отказалась?!

Не обращая ни малейшего внимания на возмущенное бурчание соседок по комнате и Гермиону, отбросившую все правила приличия, и показывавшую все, что она думает об умственных способностях Джинни, она провопила что-то вроде "Да, если бы там была я…" и вылетела из спальни, оглушительно хлопнув дверью. Гермиона поспешила было за ней, но одна из шестикурсниц остановила ее, потребовав объяснить, "что, черт возьми, тут происходит".

Пока Гермиона выкручивалась из щекотливой ситуации (ну не говорить же, в самом деле, правду?!), Джинни уже летела в подземелья. Быстро добравшись до заветной двери, она, отдышавшись, забарабанила в дверь, тут же открывшуюся хорошим пинком. На пороге стоял возбужденный Люциус Малфой, даже не пытавшийся прикрыть наготу и то, что творилось на кровати у него за спиной.

- Мисс?.. - вопросительно произнес он.

Джинни восхищенно посмотрела на кровать, потом окинула оценивающим взглядом безупречное тело Малфоя и задала вопрос, о котором Люциус не смел даже мечтать:

- Можно присоединиться к вам?

***

Северус с Гарри, сидя в кресле, смотрели, как Джинни стонет между двумя Малфоями. Рыжие волосы, разметавшись по подушке, смешались с белыми прядями Драко и Люциуса, золотистая кожа, усыпанная веснушками, резко контрастировала с белой кожей слизеринцев. Переплетенные тела, блестящие от пота, образовывали какую-то странную четырехмерную фигуру, постоянно меняющую свои очертания, неустойчивую в своей форме, как языки пламени и капли воды. Гарри, склонив голову на плечо Снейпу, наблюдал за разворачивающимся на кровати действом. Он, никогда не подозревая, насколько порочна и развратна младшая сестренка его погибшего друга, сейчас с неподдельным интересом наблюдал за меняющимися очертаниями тел, слабо освещенными теплым светом огня, потрескивающего в камине.

- Вполне понимаю Люциуса, - пробормотал Снейп, не сводя глаз с кровати.

Гарри, не отрывая взгляда от борьбы огня и льда на черных шелковых простынях, пропитанных потом, переспросил:

- Прости?..

- Люциус сказал мне как-то, что единственная женщина, которую он пустил бы в свою постель, это Вирджиния Уизли. И теперь только я понимаю его... - отстраненно произнес Северус.

Гарри оторвался, наконец, от сосредоточенного созерцания стонущего клубка тел и взглянул на Снейпа:

- А как же Драко? Ну, как Люциус зачал Драко?

Снейп посмотрел на него в ответ и коротко ответил:

- На столе, - перегнувшись через ручку кресла, он взял с пола стаканы с виски и протянул один Гарри. - Хочешь?

Гарри утвердительно кивнул и, взяв стакан, вновь принялся разглядывать порочную троицу. Виски помогало немного согреться - несмотря на горящий камин, в спальне было довольно холодно, но когда выпивка кончилась, Гарри обхватил себя руками, пытаясь хоть немного согреться.

Снейп, заметив это движение, притянул его к себе поближе и спросил:

- Не хочешь согреться?

Не особо раздумывая, Гарри кивнул головой и поцеловал Северуса, уходя в омут страсти, стонов и блаженства... Эта ночь была бесконечно длинной симфонией порока, игравшей в небольшой спальне в глубине подземелий Хогвартса. Партнеры меняли друг друга, то рассыпаясь на отдельные фигуры, совокупляющиеся в колеблющемся свете пламени, то вновь сплетаясь в единый вздыхающий, стонущий клубок тел, крик которого во время единого оргазма разносился бы по всей школе, если бы не заклинания, своевременно наложенные на спальню...

***

Прошел ровно месяц с памятной оргии в Снейповской спальне, когда ночью по Хогвартсу снова прокатился вопль, такой же ужасный и громкий, как два предыдущих, и очередная рыжеволосая красавица (на этот раз Блез Забини) бросилась к Снейпу. А на следующий день Гермиона снова видела Люциуса Малфоя, приехавшего по делам попечительского совета в Хогвартс. И юный Шерлок Грейнджер окончательно уверился в своих подозрениях - именно Люциус Малфой, по убеждению Гермионы, стоял за нападениями банши на школу. Поэтому Гермиона начала предпринимать активные действия - она покрасилась в рыжий цвет, научилась расчесываться и начала активно распространять слух, что она знает, КТО стоит за нападениями на школу. Но ученики, порядком напуганные нападениями, не слушали ее, потому что мучались, стараясь разрешить очень сложный вопрос: уезжать из Хогвартса или пока подождать. Преподаватели не слушали ее, потому что были постоянно заняты отговариванием МакГонагалл от немедленного закрытия школы. Директор не слушал ее, потому что постоянно был занят с Гарри, и вообще, был любовником Люциуса и слышать ничего не хотел, как думала Гермиона. Обслуживающий персонал Хогвартса, состоящий из мадам Помфри и Аргуса Филча, не слушал ее, потому что они вообще никогда не верили слухам, даже не пытаясь их выслушать. А домовые эльфы не слушали ее по привычке - они были уверены, что Гермиона снова пытается втянуть их в Г.А.В.Н.Э. В общем, никто не слушал Гермиону, сколько бы она не разорялась. Тогда, поняв, что этот способ не действует, Гермиона перешла к осуществлению запасного плана - совращению Люциуса Малфоя. Но Люциус, если и приезжал в Хогвартс, то сразу же совращался Джинни или Драко, или ими обоими. 

Прошел уже месяц с тех пор, как она начала осуществление своих простых, но гениальных планов, и весь Хогвартс со страхом ожидал очередного нападения, когда ей, наконец, пришла загадочная записка. "В полночь, в ванной старост. Малфой" - шесть слов, аккуратно вырисованных на небольшом клочке пергамента, который ей принес черный филин. Гермиона, идя по ночному Хогвартсу, в ванную старост под мантией-невидимкой, которую она одолжила у Гарри на одну ночь, уже представляла себе, как она заставляет Люциуса Малфоя, дожидающегося ее в ванной старост, признаться во всем, и с чистосердечным признанием, которое даже в мире волшебников смягчает наказание, явиться к аврорам и вступить на путь раскаяния в Азкабане. 

Она повернула за последний поворот и оказалась у двери ванной старост, рядом с которой, как назло, прогуливался Филч. Впрочем, смотритель быстро ушел от заветной двери, и Гермиона, бесшумно подойдя к двери, прошептала пароль и проскользнула в темную ванную, где она скинула мантию-невидимку и, произнеся "Люмос" осветила сидящего у умывальника Малфоя. Только не Люциуса, которого она ожидала увидеть, а Драко. Тот, видя ее удивленное лицо, усмехнулся:

- Не ожидала?

Гермиона, моргая, уставилась на него:

- Что... Ты? - он улыбнулся и, протянув руку, забрал у нее палочку. Гермиона, слишком пораженная, чтобы сопротивляться, все еще смотрела на него. - Малфой?!

- Да, - резко ответил Драко, зажигая свечу, стоящую на краю ванной. - Драко Малфой. Ты надеялась увидеть моего отца, так?

Гермиона понемногу начала отходить от шока:

- Да нет, и ты сгодишься…

Пристально глядя на слизеринца, зажигающего свечи по всей ванной, она спросила:

- Это ты натравил на школу банши?

Драко улыбнулся во весь рот:

- Не было никакой банши.

Гермиона захлопала глазами:

- Как это не было?

Драко, все еще улыбаясь, зажег последнюю свечу и повернулся к ней:

- Давай с самого начала. Почему ты решила, что папа виноват в нападениях банши? 

Гермиона быстро ответила:

- Потому что после каждого нападения он был в Хогвартсе.

Драко усмехнулся:

- Это совпадение. Что еще?

Cтароста Гриффиндора поморгала немного, собираясь с мыслями, и уже медленнее ответила:

- Ну, в общем, смотри... Когда твой дедушка учился в Хогвартсе, раз в месяц на школу нападал василиск. Каждый раз на девчонок, полных, близоруких. Когда твой отец учился в Хогвартсе, то на школу нападал вампир. Раз в месяц. На белокожих голубоглазых блондинок. А теперь нападает банши. На рыжеволосых кареглазых девушек. Логично предположить, что из-за тебя, - она бросила взгляд на Драко, невозмутимо наблюдающего за ней. - И... - она замялась, но тут же быстро продолжила. - Я так и думала... Что ты занимаешься сексом с этими девушками, которые потом бросаются, все в слезах, к Снейпу. Я так думала, потому что банши почему-то кричит так же, как Рон кричит... кричал, когда... Когда испытывал оргазм, - она покраснела под пристальным взглядом слизеринца. - Ну, а потом я увидела Люциуса в школе... И подумала, что это он. Вот и все.

Драко кивнул и тихо захлопал в ладоши. Гермиона недоуменно посмотрела на него. Теперь, когда она рассказала доказательство вины Люциуса вслух, ей оно показалось таким нелепым...

- Великолепно, - искренне произнес Драко. - Ты почти во всем права. На самом деле все было так... Когда в Хогвартсе учился мой дедушка, с ним учился некий Том Нарволо Реддл. Знаешь такого? - Гермиона нахмурила брови. "Том Реддл" Что-то знакомое до посинения... - Впрочем, неважно. Он уже умер, - сказал Драко. - В общем, Реддл знал, где находится василиск, дедушка знал серпентарго. И их обоих просто перло, когда девушка извивалась между ними двумя, не зная, чье имя кричать: Том или Роберт, а потом окаменевала от взгляда василиска. Кончали они уже в окоченевшее тело, потом заклинанием заметали следы. Раз в месяц. Когда отец учился в школе, ему дико нравились голубоглазые блондинки. Такие, как он сам. И он очень любит ставить засосы на шее. Поэтому в один одинокий вечер в холодной слизеринской спальне ему пришла в голову интересная мысль: а что, если засос на шее замаскировать под укус вампира? С тех пор в школе стали находить почти хладные трупы девушек с прокушенной шеей. Самое веселое, что никто не додумался, что это не вампир - хотя отличить укус вампира от человеческого - раз плюнуть. У вампиров прикус неправильный, - пояснил он, потом продолжил. - Кстати, если бы ты покопалась в книгах побольше, то узнала бы, что семьдесят пять лет назад, когда в Хогвартсе на седьмом курсе учился некий Мицар Малфой, на школу нападал оборотень. И представь себе, - он наигранно всплеснул руками. - Только на зеленоглазых брюнеток. Короче, это своеобразная семейная традиция. А мне очень нравятся рыжеволосые девушки, - он подошел поближе к Гермионе. - Тебе, кстати, очень идет рыжий цвет.

Гермиона попятилась. Дело принимало явно нежелательный оборот - по Драко не было видно, что он собирается идти в Азкабан с повинной в зубах. Она брякнула первое, что пришло в голову:

- А почему банши?

Малфой, пожав плечами, ответил:

- Первая банши, которую я поймал, была рыжеволосой. Кстати, предвидя твой вопрос "А как?", могу ответить на него сейчас. Я перед "нападением" накладываю заклятие Усиления, усиливающее крики, на комнату, в которую заманиваю свою жертву. Кстати, - он подошел к ней совсем близко и расстегнул ее мантию. - Сегодня я заколдовал ванную старост... - он провел длинным пальцем по белой коже от ключиц до ложбинки между грудей. Гермиона попыталась убежать, но он схватил ее за плечи и притянул к себе. - Тш-ш... Будь умницей, Гермиона, - прошептал он и поцеловал ее в губы.

Гермиона попыталась закричать, бьясь в его руках, но из-за губ Драко, прижатых к ее рту, вместо крика получалось только мычание. Правая рука Малфоя соскользнула с ее плеча на талию, проведя по бедру, перешла на внутреннюю сторону. Гермиона вскрикнула, только на этот раз от удовольствия, которое горячими волнами прошлось по телу от умелой руки слизеринца. Он снова поцеловал ее, только теперь она даже и не думала сопротивляться, помогая Драко освободиться от одежды...

По Хогвартсу прокатился громкий вопль, многогранно переливаясь эхом коридоров и испуганными криками студентов. Казалось, звук идет от самих стен многовекового замка, но на самом деле он шел от зачарованной ванной старост, где на полу, изгибаясь в общем оргазме, кричали Драко и Гермиона, застывшие в моменте бесконечного блаженства. На следующее мартовское утро множество студентов покинуло Хогвартс, пользуясь тем предлогом, что до каникул осталось не так уж и много времени. Большая часть преподавателей согласилась, наконец, с МакГонагалл, что школу можно закрывать. А в кабинете директора появилась Гермиона Грейнджер, которая рассказала Снейпу все то, что узнала этой ночью. Директор ее терпеливо выслушал и, усмехнувшись, сказал:

- Отлично, мисс Грейнджер. Отлично.

Из смежной комнаты вышли Люциус и Драко Малфой вместе с Гарри Поттером, который вел под руку невысокую полную женщину.

- Познакомьтесь с миссис Скримми, мисс Грейнджер. Именно ее мы обвиним в нападениях на школу, - произнес директор, указывая на вошедшую женщину. И, видя возмущение Гермионы, добавил:

- Вовсе не за символическую плату, конечно. На суде ее оправдают, потому что мы докажем, что она просто искала кухню.

Гермиона переводила взгляд с Драко на Люциуса, потом на Снейпа и уже устроившегося у него на коленях Гарри, на миссис Скримми, потом на Драко, вполуха слушая Снейпа.

- Потом эту историю забудут, а через двадцать пять лет, когда Хогвартс вдруг начнет посещать какой-нибудь зомби, быть может, какая-нибудь умница раскопает ее и выдвинет обвинения против очередного Малфоя, - сказал Снейп и, встав с кресла, закончил. - Вот и все, господа. Финита ля комедия.

Когда все вышли из кабинета директора, Гарри со Снейпом отправились в подземелья, в уже знакомую нам уединенную комнату, Люциус уехал в свое поместье, к жене, которую он никогда не любил, а последнее время вообще тихо ненавидел. А Драко подошел к Гермионе:

- Знаешь, тебе действительно идет рыжий, - задумчиво сказал он.

Гермиона покосилась на него:

- Ну, неужели ты хочешь предложить нам встречаться? - осведомилась она.

Драко замахал руками:

- Ты что, совсем?! Ты, если что, грязнокровка... Как мы можем встречаться?! - Гермиона пожала плечами, смотря куда-то вдаль коридора. Финита ля комедия... - Только если заниматься сексом иногда, - закончил Драко.

Гермиона вспомнила проведенную в ванной ночь.

- Тоже неплохой вариант...

***

Прошло несколько лет. Люциус Малфой развелся с Нарциссой, которая не получила ни гроша (Люциус всегда и всюду выходил сухим из воды - это было у него в крови), и женился на чистокровной волшебнице - Вирджинии Уизли, которая очаровала его тем, что заявила, что никогда не собирается рожать детей. Впрочем, через одиннадцать лет в школу поступил Роберт Малфой - очаровательный блондин с серебряными глазами, воспитанный редкостной сволочью, но попавший, тем не менее, в Гриффиндор. С тех пор Гриффидор перестал быть пристанищем святых.

Драко Малфой, обожающий секс с Гермионой, тоже женился - на блондинке из чистокровного рода, чтобы она родила ему наследника. Воспитав наследника и отдав его на обучение в Хогвартс (Том Малфой составил неплохую компанию Роберту Малфою, и многовековая вражда между Слизерином и Гриффиндором, наконец, затихла - оба факультета предавались грехопадению вместе), Драко продолжил свои встречи с Гермионой, вылившиеся, в конце концов, в совместное проживание в симпатичном особнячке. Гермиона до самой смерти красила волосы в рыжий цвет.

Северус Снейп женился на Гарри Поттере, и они вместе директорствовали в Хогвартсе, потакая Тому и Роберту Малфоям, благодаря которым распри в школе несколько стихли, зато разврат... Впрочем, директоров разврат волновал мало - они не находили в нем ничего особенно плохого.

Блез Забини, бывшая когда-то пассией Малфоя-младшего, вышла замуж за Маркуса Флинта и жила долго-долго, мучаясь со своим троллеобразным мужем всю жизнь.

Ханна Аббот, изнасилованная Драко несколько лет назад (в той истории с банши), жила в симпатичном домике в пригороде Лондона и писала свои книги для магглов на деньги Драко - "он всегда был немного не Малфоем", как добродушно ворчал Люциус.

Миссис Скримми, оправданная когда-то давно судом, уже скончалась - банши долго не живут, особенно в охотничий сезон. А история о банши, о которой, вроде, все забыли, всплыла еще наружу - когда семнадцатилетняя девушка, расследовавшая дело о нападениях горгульи на Хогвартс, подняла ее из пыльных архивов. Кстати, девушка училась в Равенкло, на одном курсе с Томом и Робертом. Впрочем, история о банши уже закончилась, и не имеет смысла продолжать рассказ, не так ли?

Back